Путевка в жизнь
И я решил заняться пыльной, обратившись в управление по труду, занятости и социальной защите горисполкома. Доброжелательная женщина (Елена Федоровна, как потом узнал) без всяких проволочек внесла меня в списки, посмотрела паспорт и только немного удивилась, узнав, что у меня за плечами вуз.
Убедил, что ничего особенного и стыдного в этом нет, работать – не воровать… Поедем! И вот в назначенный день в шесть сорок утра стою на площадке автовокзала, дожидаясь автобуса из СПК, в большой компании таких же соискателей труда и денег. Последний фактор, не будем лукавить, – основная причина, которая движет собравшимися здесь людьми. В плотной группе почти нет молодых; в поле едут те, кому около сорока и старше. Их лица и манеры поведения говорят о невысоком социальном статусе, и я не стал бы читать мораль по поводу их банального желания заработать рубль. Тем более – упрекать кого-то в отсутствии постоянной занятости: от сумы, в которой сменная одежда и резиновые сапоги, тоже не стоит зарекаться.
Подходит автобус из хозяйства. У дверей сразу начинается легкая давка. Но Федоровна, став на ступеньку, пропускает в салон согласно списку и предупреждает заранее:
– Пенсионеров не берем!
Те, кто не внесен в ее кондуит, тоже пока остаются за бортом, и двери автобуса, недобро шипя на них, закрываются.
В начале славных дел
Дорога не занимает много времени. Разговоры вполголоса оживляются, когда за стеклом мелькает указатель – «Колхоз имени В. И. КРЕМКО». Высаживайтесь мужики (и дамы!), приехали в Квасовку.
На стоянке нас распределяют по участкам; я в числе пятнадцати добровольцев попадаю на первый. Недолгий перекур под лучами косого сентябрьского солнца, и вскоре садимся в колхозный «пазик», где строгий молодой человек (шепнули – агроном, правда, я не уточнял его должность) записал фамилии.
Думал, по правде говоря, что пошлют собирать камни. Но это сработала косность мышления: современное хозяйство гораздо более многопрофильное, нежели только нивы и коровники. В итоге попадаю на работу в цех заборов и плитки. Труд мне предстоял, как по заказу, пыльный. Но, в общем-то, ничего сложного: из большой вертикальной емкости наполнять цементом мешки и подтаскивать их поближе к бетономешалке.
Через четверть часа мои руки уже были по локоть в серой пыли, и лицо, наверное, тоже. Но что хотел, как говорится, то и получил. Работаю, не жалуюсь и наблюдаю за производственным процессом.
Он тоже достаточно прост. Под шиферным ангаром крутится бетономешалка. Там же куча песка для раствора, рядом установлен вибростол, а чуть поодаль на паллетах сложены пластмассовые формы для отливки и застывает уже готовая продукция. Молодой парень, из работников колхоза, замешивает раствор в бетономешалке. Пока она крутится, на вибростол плотными рядами выставляют формы. Стоп, машина! Парень лопатой заполняет их бетоном, а мужики, из наших, аккуратно разравнивают его мастерками. Когда всё готово, стол включают, и под действием вибрации раствор равномерно распределяется в формах, заполняя пустоты. Потом их переносят на паллету для застывания. Сверху ставят следующую, и так шаг за шагом. Около ангара стоит уже подсохшая плитка, в ряды составлены готовые к погрузке бетонные элементы забора.
Халтурщики отдыхают…
Работа спорится, и время летит незаметно. Подмечаю, что никто из мужиков не отходит в сторонку, не достает украдкой сигарету, что бы дать себе передышку, пока другие трудятся в поте лица. Но люди всё же не роботы, и старший разок-другой дает команду притомившейся бригаде:
– Перекур!
В эти минуты, когда бетономешалка остановлена, и бригада имеет возможность ненадолго расслабиться на лавочке, возникает желание найти кого-нибудь из начальников и по привычке расспросить о количестве и качестве выдаваемой продукции, рентабельности и других производственных моментах. Но на этот раз придерживаюсь принципа – быть таким как все и профессиональных вопросов не задавать. В журналистике это работает: взгляд со стороны, не отягощенный диктофоном и фотокамерой, дает более насыщенную информацию для размышлений, открывает иные стороны и нюансы, нежели те, которые имеешь, явившись как корреспондент.
И я вынес для себя кое-что. Очевидно, что на сезонные работы едут не от хорошей жизни, но по доброй воле. И потому свой рубль отрабатывают на совесть. Иначе нельзя. Во-первых, товарищи не поймут, во-вторых, начальники хозяйства не одобрят позиции лодыря и халтурщика. Будешь бить баклуши – запомнят, запишут фамилию и в следующий раз могут попросту не взять на работу.
Плитка к плитке
Обед подкрался незаметно. В бытовке мужики разворачивают ссобойки, а у меня же, отвыкшего от физического труда, кусок в горло не лезет. Валюсь на лавку… Вскоре сквозь дрему слышу, как рядом шелестят игральные карты – «коллеги» решили переброситься в «дурака». И этот час времени, проведенный в вязком полусне под разговоры и восклицания картежников, кажется каким-то бесконечно длинным.
После обеда выясняется, что цемент в бочке закончился, и пока ожидается подвоз, меня перебрасывают на выбивание готовой плитки.
Этот процесс также не требует особых навыков, но определенная сноровка всё же нужна. Извлекая плитку, закраиной формы постукиваешь о паллету, стараясь не повредить пластмассу. Потом готовые изделия ровным кубом складываются на поддоне, а с форм полагается оббить застывший раствор и тоже составить их аккуратно…
Работа монотонная, чего скрывать. Руки скоро начинают уставать; суставы ноют – не юноша уже. Скрашивает этот процесс то, что работаешь на свежем воздухе; кругом кукурузные поля, облака бегут над головой, да и вообще смена рода занятия, как правило, идет только на пользу.
Правда, и о технике безопасности не следует забывать. Один коварный кирпич выскальзывает из формы и падает на ногу. В этот момент невольно вспоминаю всех его родственников, которые покоятся на тротуаре.
Даем себе передышку. Во время краткого перекура разговор, к общему удовольствию, заходит о рыбалке, и это тоже одна из точек соприкосновения, которая невольно объединяет меня с работающими рядом людьми.
Час или два для потехи
На обратном пути голоса в автобусе звучат глуше; на лицах – усталость и та самая трудовая пыль. Не знаю, у кого бы сейчас повернулся язык назвать их трутнями, тунеядцами… Кстати… Интересуюсь размером оплаты за честно отработанный день. Сидящая радом женщина предпенсионного возраста охотно поясняет, что всё зависит от вида сезонных работ. На сборе камней, например, платят меньше, чем на уборке яблок или капусты. В целом же, насколько верно меня информировали, в наших СПК на сезонных работах можно получить от девяти до двадцати рублей за день. Правда, чтобы дали на руки сумму, близкую к максимуму, нужно проявить изрядную настойчивость, работоспособность и в какой-то степени пользоваться благосклонностью удачи – желающие хорошо заработать найдутся всегда.
Въезжаем в город… Даже как-то непривычно, он словно чужой. На часах начало седьмого, и тем, кому завтра снова вставать ни свет ни заря и толпиться на площадке автовокзала в ожидании автобуса, остается всего ничего для отдыха и полноценного восстановления сил. Впрочем, большинство уже попривыкло и видит в своем каждодневном труде единственную (пока!) возможность жить более или менее нормально – платить за коммунальные услуги, покупать в магазине продукты… И я вовсе не согласен с теми, кто утверждает, что на работы в колхозы ездят сплошь маргиналы, пьяницы и дегенераты. Для многих это просто некий промежуточный этап. Причем, очень важный: если человек движется к своей цели, – пусть даже не слишком широким шагом – надежда у него есть всегда.
